ТЕНЬ

 

 

Сказка от Эльфики

 

Я – Тень. Вы меня видели много раз, но вряд ли это замечали. Вы постоянно топчете меня ногами, наступаете на меня, пересекаете в разных направлениях, но вам и в голову не приходит подумать о том, что я чувствую. В самом деле, что там может ощущать бесплотная, невесомая Тень?

 

Да, я Тень. Плоское одномерное создание, на ровной поверхности – распластанное, на криволинейной – изломанное… Жалкое, зависимое явление, не умеющее существовать самостоятельно (ведь тени живут, только если их кто-нибудь отбрасывает). Если бы я могла вести дневник, я бы описала это так: «Все действительно отбрасывали льнущую к ним Тень, топтали ее ногами, не замечая, безжалостно волокли ее по холодным осенним лужам и плющили о бетонные стены». Так я живу. Оказывается, и так можно существовать.

 

Я люблю солнце. В солнечные дни я обретаю более четкие очертания и порою даже кажусь себе почти живой, а в пасмурные таю и почти совсем исчезаю. В эти минуты мне становится жутковато: я перестаю понимать, есть я или уже нет.

 

Ночь я не люблю. Когда солнце опускается за горизонт, я спешу вслед за ним, изо всех сил тянусь к нему, стараясь продлить минуты своей дневной жизни. Но рано или поздно гаснет последний луч, и наступает время кошмаров.

 

Из моего ненаписанного дневника: «Ночь была для Тени самым тяжким временем. Она металась, жалась к фонарям, заглядывала в освещенные окна. «Увидьте меня, позовите к себе, скажите, что я хоть кому-нибудь нужна!», — словно молила Тень. Но ее шепот оставался неуслышанным, и Тень безвольным комком сползала на землю, всеми забытая, никому не нужная». Люди по ту сторону стекла живут, смеются, готовят ужин, смотрят телевизор, пьют чай, разговаривают. Потом они погасят свет, лягут спать и будут видеть цветные сны, сотканные из дневных впечатлений. Ах, как бы мне тоже хотелось уснуть! Но Тени не спят. Тени ждут света.

 

И я, забившись в какой-нибудь укромный уголок, свернувшись в клубочек (маленький, тревожный клочок тьмы), подбадриваю себя тем, что рано или поздно ночь пройдет и наступит утро, и я снова найду себе какого-нибудь прохожего и побегу за ним, чувствуя себя почти живой.

 

Вы спросите, почему бы мне, раз уж тени все равно не спят, ночью не поработать тенью какого-нибудь освещенного здания или, например, фонаря. Но у меня есть особенность: я могу сопровождать только людей. Иногда еще животных – кошек, собак, но у меня это хуже получается. Люди, люди – вот что меня манит и притягивает. Потому что мне кажется (я почти уверена!), что когда-то я тоже когда-то была человеком. Лучше бы мне, конечно, этого не помнить. Было бы легче смириться с тем, что я – Тень. Вот поэтому я не люблю ночь – вместе с ней приходят воспоминания. Сначала это разные люди, я называю их «семья».

 

Воспоминания похожи на обрывки тумана. Они неясные, нечеткие, призрачные. Они наплывают друг на друга, смешиваются и переплетаются. Они никогда не складываются в стройную картину, и по ним я никогда не смогу восстановить память о своей прежней жизни. Мне кажется, что если бы я сумела выстроить воспоминания в цепочку, шаг за шагом, я бы вспомнила, кто я и какая я, снова ожила, смогла обрести плоть и кровь. Но увы, увы… Только фрагменты и никакой целостности.

 

Вот пожилая женщина (бабушка?), она сильная и властная, у нее гордая осанка и величественный поворот головы. Она руководит (семьей?), ее слово закон, ее решения выполняются неукоснительно.

 

Вот другая женщина, я знаю, что она бабушкина дочь. У нее тоже есть ребенок, девочка (возможно, это я). Мама наряжает дочку в белое платьице и дает наставления: как себя вести, что можно говорить, что нельзя. Дочка напряженно слушает. Она очень боится совершить ошибку, потому что… потому что нельзя. Все должно быть безупречно. Так велит мама, и ее нельзя ослушаться. Мама лучше знает. И еще мама очень боится огорчить бабушку.

 

Мужчины. Да, они все имеют отношение к властной бабушке. Кажется, один ей приходится сыном, другой… нет, не родная кровь. Возможно, муж дочери? Мужчины здесь беспрекословно подчиняются женщинам. Почему так? Не знаю… Но в этом есть какая-то неправильность… я же вижу, что внутри этих мужчин скрыто несогласие, что они не свободны и тяготятся этим, стремясь вырваться, сбежать (от женщин?).

 

Девочка (которой, возможно, когда-то была я). В ней тоже нет свободы. Она умненькая и послушная, она изо всех сил старается соответствовать ожиданиям взрослых. Она хотела бы, звонко смеясь, нестись через цветущий луг, напрямик, нещадно пачкая белые колготки травой и пыльцой. Она хотела бы сбежать с уроков и пойти с подружками в кино, а потом в кафе-мороженое, и съесть сразу три порции. Она хотела бы… Но нет. Нельзя. Это очень огорчило бы маму, а мама – это святое. Нельзя делать ничего, что было бы не одобрено мамой. Поэтому девочка похожа на маленькую опрятную старушку.

 

Желания. Все желания следует поверять шкалой семейных ценностей. То, что не подходит – безжалостно отбрасывать. А если желания слишком сильны, прятать их в погреб. Да-да, девочка придумала глубокий погреб с тяжелой дубовой крышкой, куда можно сбрасывать «неправильные» желания. Жалко, что среди «правильных» очень мало своих. Но желания мамы и бабушки в приоритете. Ведь они своему ребенку, своей кровиночке, зла не пожелают?

 

Девушка. Она похожа на того ребенка, только повзрослевшего лет на десять-пятнадцать. Девушка красива, но в глазах ее живут озабоченность и печаль. Она усердно и много занимается, она всегда и везде стремится быть первой. Не потому что так хочет, а потому что так принято в «семье». Этого от нее ожидают, и она не вправе подвести тех, кто ее любит. Ей хочется… нет, пожалуй, она уже и сама не знает, чего ей хочется. Ей некогда хотеть, ей надо выполнять намеченное и задуманное.

 

По отдельности каждый из «семьи» — вполне симпатичный, ничуть не пугающий персонаж. А вот в целом «семья» напоминает мне безжалостные каменные жернова, которые перемалывают все, что в них попадает. Может быть, только став тенью, можно ускользнуть из их тисков?

 

Да, вот такие воспоминания приходят ко мне по ночам. Все они как-то связаны между собой, но зачем они, что с ними делать – этого я не пойму. Но не они страшат меня в темное время суток. Есть и другие порождения тьмы – страшные, будоражащие, опасные. Я называю их «монстрами». С ними у меня контакт: в отличие от дневных прохожих и «семьи», они меня видят и слышат, и с ними можно поговорить.

 

Монстры ко мне тоже приходят разные. Например, тот, кого я называю «Нечисть», является, чтобы глумиться надо мной.

 

— Ну что, еще не надумала? – с ходу интересуется он, возникая из ниоткуда.

— Чего тебе надо? – недовольно бурчу я.

— Не надумала еще уподобиться человекам? – скалит зубы он. – Вселись в кого-нибудь – и живи в свое удовольствие. Вытеснишь хозяина, обретешь тело, биографию, друзей, будущее. Это круто, я уже сто раз вселялся!

— Не надо мне чужого тела, — отвечаю я.

— А чего? – насмешливо спрашивает он. – Мамочка не разрешает?

— Изыди, искушение, — угрюмо говорю я. Он пропадает, является другой.

— Ярость – вот решение, — втолковывает мне он. – Впади в гнев, разнеси все в клочья, утверди свое право на жизнь! Они выпили твою жизнь – ты выпьешь их. Око за око, зуб за зуб!

— Не знаю, о чем ты, — цежу я. Я правда не знаю. Он намекает, что кто-то виновен в том, что я стала Тенью? Возможно, он прав. Но я не хочу разносить никого в клочья, а уж тем более возвращать себе жизнь за счет «выпивания» чужой.

— А может, ты хочешь присоединиться к нам? – вкрадчиво предлагает третий. – Я знаю, ты называешь нас монстрами, но это все равно лучше, чем быть тенью. Будешь служить нашему господину, являться под покровом ночи и пугать людей и тени. А что? У нас веселая, насыщенная жизнь!

— К черту! – твердо (слишком твердо для тени!) отвечаю я. Почему-то слова «служить господину» вызывают у меня активное неприятие. Смутная мысль: я уже кому-то служила. Нет, даже не так: я ВСЕГДА кому-то служила. Еще до того, как стала Тенью. Я такая услужливая, что самой тошно. Вот интересно: почему в беседах с монстрами во мне проявляются какие-то намеки на чувства? Может, потому, что они меня раздражают? Когда я вспоминаю «семью», там вообще все как в вате. Ни любви, ни ненависти, только желание ускользнуть от жерновов… Но к монстрам я не хочу.

— Ну и жди утра, чтобы опять липнуть к людям, которым ты на фиг не нужна, — напутствует меня монстр. – «Тень, знай свое место!», — гнусавит он противным голосом. – Ладно, продолжай в том же духе. Неси свой крест.

 

Крест. Неожиданно этот образ согрел меня (насколько это вообще может быть применимо к Тени). Да, крест. Я знаю, где это – я не раз сопровождала людей до храма, но внутрь ни разу не заходила, потому что там нет места теням. Ажурный крест венчает золотой купол, по утрам и ближе к вечеру от него на зеленый газон падает такая же ажурная длинная тень. Она бывает похожа на человека, который, раскинув длинные руки, прилег отдохнуть на травке. Я никогда не сопровождаю неодушевленные предметы, но крест – это другое дело… Он какой-то… наполненный, что ли? И еще приветливый. Иногда мне даже кажется, что у него есть душа.

 

Я едва дождалась утра. Если бы я вела дневник, там было бы написано: «Всю ночь Тень трепетала, словно в предвкушении чуда». Утром я, перебегая от человека к человеку, добралась до храма. Впервые я не «прилипала» к фигурам, не копировала старательно их движения и не стремилась сделать так, чтобы меня заметили. Мне было все равно, у меня была цель. «Тень, знай свое место!» — ладно, пусть так. Почему я решила, что мое место там, где крест? Не знаю. Но меня туда неудержимо тянуло.

 

И вот он, газон у храма, и я вижу тень от креста. Я отцепилась от человека – словно в омут нырнула, и распласталась там, где раскинулась ажурная тень. И мне сразу стало спокойно-спокойно, как будто я наконец-то нашла свое место. Что ж, буду теперь тенью от креста. Буду проявляться по утрам и вечерам и укорачиваться, почти исчезать в полдень. Перестану думать о людях, к которым всю жизнь стремилась, буду молча и бездумно глазеть на небо и сияющий купол…

 

— Господи спаси, милая, — раздалось совсем рядом. – Почему ты лежишь на газоне? Ты нуждаешься в помощи?

 

Я очнулась от грез, встрепенулась и увидела совсем рядом человека в черном (кажется, это называется ряса). И он обращался… ко мне! Он видел меня, он смотрел прямо мне в глаза. Нет, не может быть… Меня ведь нет, я тень, я всего лишь бесплотная тень!

 

— Вы… вы правда меня видите? – в смятении пролепетала я.

— И вижу, и слышу, — подтвердил человек. – Как можно не заметить человека, особенно если у него болит душа?

— Болит душа? Нет. У меня ничего не болит.

И тут я испугалась, что он сейчас кивнет и уйдет, и я отчаянно закричала:

— Постойте! Да, я нуждаюсь в помощи! Поговорите со мной, пожалуйста!

— Конечно, — кивнул он. – Я тебя слушаю.

 

Я не помню свою сбивчивую речь. Я так долго не общалась с людьми (нельзя же назвать общением «прилипание»!), что стала очень торопиться. Я рассказывала ему о том, как создаю иллюзию жизни, пытаясь повторять очертания и движения прохожих, и о том, как в обрывках воспоминаний приходит ко мне «семья», и о ночных «монстрах» с их бесконечными искушениями, и о том, что все отбрасывают тень… что я, по сути, никому, никому не нужна – хотя и не могу без них жить. Ведь тень без того, кто ее отбрасывает – ничто.

 

Он слушал меня очень внимательно, изредка задавая какие-то вопросы. Кивал головой, дотрагивался до меня рукой. Не раз я видела на его глазах слезы. А когда я умолкла, он сказал:

 

— Тебе сейчас надо отдохнуть. А мне нужно подумать. Лежи, набирайся сил. Я вернусь, и мы поговорим.

Да, действительно, что это я? Как я вообще посмела думать, что могу отнимать время у человека? Ведь он, в отличие от тени, живет своей жизнью, полной событий и планов.

— Простите, что отняла ваше время, — покаянно сказала я.

— Если наша встреча случилась – значит, так было задумано Создателем. Ты не думай, просто верь: Господь все управит.

 

Пока он отсутствовал, я не думала. Я просто верила. Может быть, поэтому время пролетело незаметно. Кстати, ночью монстры не приходили. Может, они не могут появляться там, где крест, а может, я просто их не пустила в свое сознание.

 

Он пришел с книгой.

— Это молитвенник, — сказал он. – Я хочу почитать тебе кое-что. Ты просто слушай.

 

Он читал, а я слушала. Сначала я старалась вникнуть, понять, запомнить. Но вскоре отказалась от этого дела – расслабилась и стала просто слушать. Честно говоря, я не очень поняла, зачем мне это, но было приятно, что я теперь не одна.

 

Он стал приходить каждый день – иногда надолго, а порой на несколько минут, и мы разговаривали: я рассказывала ему о себе, а он читал мне свою книжку. Я снова училась доверять, и это было странно и волнующе.

 

И вот однажды что-то произошло. Он читал, а со мной творилось что-то странное. Я вдруг почувствовала сияющее тепло, которое окутывало меня со всех сторон, обнимало и убаюкивало. По-моему, я даже задремала. А когда очнулась, я почувствовала… о боже, я ЧУВСТВОВАЛА!

 

— Это божественная любовь, — объяснил он. – Она происходит через молитву и наполняет жизнью.

— Я не понимаю, что со мной происходит, — с трудом проговорила я. – Мне страшно. Я ничего подобного никогда не испытывала!

— Ты просто забыла, — сказал он. – Все мы созданы по образу и подобию божьему. Негоже человеку быть похожим на тень.

 

Это были простые слова, но они меня потрясли. В прямом смысле слова: по мне прошла дрожь, и из глаз моих брызнули слезы. О господи, что со мной? Разве тени умеют плакать?

 

И тут словно плотину прорвало – память стала возвращаться ко мне. Как будто слезы смывали какую-то завесу, которой я задернула прошлое. И я увидела, кто есть кто в «семье», и себя – ту девочку, которая решила быть идеальной, чтобы радовать тех, кто был ей дорог, и монстров, которыми я время от времени была одержима…

 

— Я просто хотела, чтобы они меня любили… одобряли! – прорыдала я. – Потому что я их тоже очень любила! Все, все что я совершала, было для них! У меня не было детства, я с малолетства только и делала, что жила чужими желаниями! Это была не моя жизнь!

— Господь даровал тебе жизнь, чтобы ты прожила ее сама, — мягко напомнил он. – Никто не может сделать это за тебя. И если ты когда-то отказалась от своей жизни – сейчас ты сама можешь все поправить.

— Я всего лишьТень! У меня нет сил!

— Бог никогда не дает нам испытаний не по силам. Ты сможешь.

— Я знаю, как быть Тенью. Но я совсем забыла, как это – быть человеком, — пожаловалась я.

— Когда-то и я считал себя Тенью, — ответил он. – Но я совсем забыл, как это было, потому что однажды я принял решение снова стать Человеком.

 

И он подал мне руку. Я не верила, что это возможно, но взяла ее, сделала усилие, и… Я отделилась от креста. Я смогла подняться. Я была слаба, я неуверенно покачивалась, я не смогла бы стоять без его поддержки, но я – впервые за много-много лет! — не была ничьей тенью.

 

Недавно я написала в своем дневнике: «Оказывается, я люблю петь, и у меня это получается. Я пою в церковном хоре. Слева и справа от меня стоят певчие, и я одна из них. Я вышла из тени. Я снова живу. Я есмь».

 

 

 

 

 

Автор: Эльфика

 

 

 

 

 

 

Сайт:http://www.elfikarussian.ru/

Публикация:http://rakursvl.ru/